Из протокола допроса свидетельницы Лайзы:
Он прежде всего велел мне лечь на пол, а затем сам уселся на меня, придавив своим недюжинным весом и завернув мои руки за спину. Я почувствовала, как он опутывает их шнуром, плотно прижав друг к другу лодочкой. Видимо, веревка запуталась, потому что мужчина снова освободил мои руки, но велел их не разжимать. Сначала он переместился пониже, устроившись с комфортом на моих голенях, а затем… Затем снова началось связывание моих рук. Нет, он не просто стянул их веревкой, – он превратил это в целую процедуру! Мерзкую и унизительную… Прежде всего, он подравнял мои руки, приказав держать их ровно и прямо посередине. Я чувствовала его прожигающий взгляд не только на них, но и на моей заднице, обтянутой узкой юбкой… Затем он принялся выбирать положение, в котором он хочет связать мои руки… Сначала положил их крестом, потом поменял очередность кистей, затем снова сложил их лодочкой… Он располагал их на моих ягодицах, как на столе официант расставляет приборы!.. Затем внезапно плотно вдавил их в мой зад, как в пуховую подушку и принялся стягивать веревкой. Я ощущала его руки, прикасающиеся к мой попе – это было так унизительно! А бандит наслаждался своей властью надо мной, над беспомощной женщиной, лежавшей под ним! Но больше всего я боялась именно сексуальных действий со мной. Что он захочет использовать свою власть и обесчестить меня, да еще на глазах у всех! Я всегда считала, что гениталии существуют исключительно для продолжения рода, а не для получения наслаждения, и никак не могла понять, как женщины могут ложиться в постель с мужчинами для удовольствия, а не для зачатия. Я получала удовлетворение и сексуальную разрядку в процессе медитаций, сублимации энергии и очень гордилась этим своим умением, даже ставя себя выше других. Но жизнь преподала мне за это ответный урок. И сейчас со мной мужчина делает то, что направлено исключительно на реализацию его низменных потребностей, потребностей самца, удовлетворение его гордыни, демонстрации власти и силы над беспомощной женщиной! И, видимо, чтобы еще больше подчеркнуть свою силу, бандит решил дополнительно связать мои ноги. Он резко поднял меня, и, заломив руки, подтащил меня в угол, где находились мои связанные подруги. Там он снова заставил меня лечь на пол. И, когда я неловко опустилась на колени, а затем повалилась на бок, он перекатил меня на живот и связал мои ноги вместе. Причем, они были не только стянуты друг к другу, но вдобавок и подтянуты к рукам. Но настоящий ужас я ощутила, когда бандит полностью задрал подол моей юбки и… приспустил с меня колготки и трусики, прямо до колен! Вот в таком виде, с выставленным голым задом на обозрение всем окружающим, мне и пришлось пролежать все оставшееся время, пока не начался штурм банка.

Шериф долго прикидывал, кого из своих помощников можно направить в банк под видом репортеров. Он сразу решил, что такую возможность заполучить информацию о численности бандитов и их намерениях упускать неразумно. Вопрос только в том, кто не вызовет подозрений и не провалит дело, за которое он, несомненно, получит повышение. Шериф уже видел новый знак отличия на своем мундире. Похвалы руководства, новые возможности… Из сладких мечтаний командующего операцией вывел осторожный кашель его подчиненных, стоявших рядом и ждавших решения шефа.

«Пойдут Джим и… Келли, – шериф остановился взглядом на молодой девушке в звании сержанта, недавно прибывшей в его распоряжение. Он ничем не рискует, отправив на задание девушку. По молодости лет она наивна и в своей простоте не будет столь напряжена. Кроме того, девушка достаточно привлекательна и сумеет расположить бандитов к себе, усыпив их бдительность. – Радиомикрофон закрепите на ней, возможно с видеокамерой вас не везде пустят. Чтобы переодеться, даю вам десять минут». И шериф вновь погрузился в свои мечтания…

Гарри начал с молоденьких заложниц, но вскоре решил выбрать кого-нибудь постарше. Кажется, он видел среди девчонок женщину в среднем возрасте, наверное, их главную.

Гарри не ошибся. В этот раз из шеренги он вывел женщину примерно сорокалетнего возраста, но не утратившую своей привлекательности. Всем своим видом она стремилась сохранить достоинство и не оказаться игрушкой в руках безжалостного бандита.

– Ваше имя? – Гарри решил начать с вопроса.
Женщина горделиво отвернулась и высокомерно вздернула голову.
– Не хотите отвечать? – мужчина осклабился, – крайне неразумно с вашей стороны. А что… а что, если я надумаю подвергнуть вас определенным процедурам, которые вам не покажутся сладкими? А? У вас развито воображение? Представьте-ка себе, как вы стоите тут перед всеми, скажем, в одном нижнем белье. Оно у вас какого цвета? Не обессудьте, но мне очень любопытно это знать.

Гарри, насмешливо улыбаясь, подошел к женщине и, взявшись обеими руками за края юбки, начал медленно ее приподнимать. Его взгляд был прикован к лицу заложницы. Оно сделалось белым-белым, а губы стали мелко дрожать. Пленница чувствовала, как юбка задирается все выше и выше, вот уже, вероятно, виден край ее нижнего белья… В женщине боролись два чувства – стыда и страха оказать сопротивление. Видимо, первое было настолько сильным, что заставило ее вступить в переговоры со своим насильником

– Что вам от меня надо? – спросила она. – Вы хотите видеть мое унижение?
– Ага! Птичка заговорила! – Гарри расхохотался. – Надеетесь вымолить снисхождение? А вы разве не догадываетесь, что мне от вас надо? Совершенно верно, я хочу, чтобы вы ощутили невероятный стыд от того унижения, которому я сейчас вас подвергну перед всеми присутствующими. Эй, вы, – обратился он к остальным заложницам, – смотрите, как я сейчас буду раздевать вашу главную.

Рука Гарри легла на грудь женщины и медленно расстегнула первую пуговку ее блузки…

Лишь на втором этаже Фрэнку удалось найти незапертый бар с несколькими бутылками крепких напитков. Он сразу же влил в себя немалую долю виски и, прихватив с собой остаток, пошатываясь, направился назад. Его нисколько не заботило нахлынувшее опьянение, напротив, алкоголь придавал смелость и даже безрассудство. А то, что увидел он в зале, вдобавок разбудило в пятидесятилетнем мужчине дремавшее чувство вожделения женщины.

Гарри уже снял с женщины блузку и занялся ее юбкой. Предательский скрежет ее замочка, прозвучавший в оглушительной тишине помещения, возвестил о покушении на очередной охранительный бастион тела женщины. Но насильник не торопился. Он стремился продлить свое удовольствие и намеренно делал все неспешно и медлительно. Больше всего ему сейчас хотелось, чтобы та оказала сопротивление, оттолкнула бы его, наконец, попыталась ударить… Тогда он вмиг скрутил бы ей руки назад и связал их веревкой. А потом подверг бы ее еще более мучительному унижению. Но женщина стояла не шелохнувшись. Она не сопротивлялась при раздевании и не пыталась прикрыться руками. Ее глаза были закрыты, и лишь вздымавшаяся под бюстгальтером грудь, вздрагивавшие губы и пунцовое лицо выдавали те чувства, которые бурлят сейчас в ее душе.

Фрэнк неслышно остановился рядом и кивком головы показал Гарри, что не препятствует действиям сообщника. Выпитое спиртное давало о себе знать. Глаза Фрэнка ощупывали белое тело, большие груди, еле умещавшиеся в бюстгальтере, плоский живот. Женщина была, как говорят, в самом соку. Повидавшая жизнь, наделенная опытом, вкусившая внимание мужчин, она подвергалась сейчас первому в ее жизни физическому насилию. Насилию изощренному, медленному и мучительному. Насильник наслаждался ее унижением. И самым страшным было то, что это унижение происходило на глазах многочисленных ее подчиненных. Она привыкла командовать, но сейчас командовали ею. Раздеваемая женщина – начальник крупного департамента банка – мысленно уже стояла голой на холодном полу, перед всеми, ощупываемая пронизывающими взглядами, проникающими в самые потаенные места ее женского естества.

Одним из этих взглядов был взгляд Фрэнка. Он смотрел на обнажаемое тело женщины, которое нравилось ему все больше и больше. Он уже хотел его, хотел обладать этой женщиной. В памяти главаря всплыло изображение большого дивана, встретившегося ему наверху. Эта женщина должна стать его. Немедленно. На том самом диване. «Длинный, че ты медлишь? – сквозь зубы проговорил он. – Сдергивай с нее юбку побыстрее, или дай это сделаю я». Услышав голос вернувшегося главаря, женщина открыла глаза. Она сразу, чисто женским чутьем поняла, что тот намерен ее изнасиловать. Ей первой среди заложниц, достанется участь быть не просто связанной или раздетой, но и в полной мере подвергнутой этой форме надругания. Вид беспомощных молоденьких девчонок со связанными руками, да вдобавок частично раздетых, распалили мужскую страсть, сделали их неуправляемыми и жаждущими удовлетворения своей похоти. И этой первой женщиной будет она. По прихоти главаря банды.

Женщина невольно дернулась. В тот же миг, Гарри, только и ждавший ее реакции, вывернул ей руки за спину и мгновенно связал их там куском веревки. «Фрэнк, ты сам говорил, что надо их прежде всех спеленать», – сказал он ехидно, мстя своему главарю. Но тот пропустил издевку в свой адрес. Сейчас его занимала только женщина. Фрэнк был нетерпелив, и ему поскорее хотелось проникнуть в ее запретные углубления и ощутить их теплоту и влагу. Схватив пленницу за локоть, он потащил женщину в соседнее помещение, отчаянно чертыхаясь, когда та запнулась об упавшую к ногам расстегнутую юбку…

Из протокола допроса свидетельницы Келии, сотрудника полиции:
Микрофон мне посоветовали закрепить в белье, точнее приклеить скотчем прямо на живот, поближе к промежности. Я сама опустила руку в трусики и прикрепила маленькую капсулу, легкую и изящную. Все было бы ничего, если бы не Джим… Мне даже устроили обыск, но, поначалу, как-то поверхностно, и ничего не нашли. А вот потом… А этот… шериф, мой начальник, еще только улыбался, когда ворвался в банк, и увидел меня… такую… Все мужики похотливые самцы! Ладно, хоть девушки прикрыли меня поскорее накидкой. Ему повышение по службе, а мне – только позор и бесчестье… Я бы вообще не хотела, чтобы меня допрашивали, и мои показания фигурировали бы на суде. Но, знаю, что это невозможно. Так что, спрашивайте…

После того, как Фрэнк уволок свою связанную жертву, для оставшихся заложниц началась самая настоящая черная полоса. Полоса изощренных унижений и настоящих издевательств. Гарри получил полную свободу. Он вытаскивал из шеренги очередную девушку и делал с ней все, что подсказывала его разгоряченная фантазия. Мужчина, как говорится, «отрывался по полной». Насильник давно уже перестал ограничиваться связыванием заложниц, необходимым якобы для собственной безопасности. Теперь действия Гарри, в первую очередь, носили именно сексуальный характер. Не обращая внимания на стоны девушек, он подвергал их раздеванию, снимая то блузку, то юбку, то иной предмет их одежды. Прикасаясь к женским телам, мужчина реально ощущал, как дрожат они от страха, от унижения, которым их подвергают. Как боятся того, что мужчина воспользуется их беспомощным состоянием и надругается над ними, изнасиловав и предав позору и бесчестию. И Гарри продолжал глумление над своими жертвами, превратив свои действия в настоящее представление. Столь приятное для себя, и столь унизительное для заложниц.

Правда, мужчина никогда не обнажал свою жертву полностью, оставляя хоть какую-нибудь часть ее одежды на теле. Но от этого несчастным заложницам не становилось легче. Гарри обязательно демонстрировал свою власть над ними, и давал понять, что он мужчина, которому небезынтересны их женские тела. Он заставлял девушек расставлять ноги, наклоняться глубоко вперед, держа колени прямыми, садиться на корточки… Некоторым пришлось снимать одежду самим, расстегивая трясущимися руками почему-то неподдающиеся пуговки. И все без исключения девушки при этом подвергались обязательному связыванию. Одна была распята на столе, другая стояла с руками, заведенными за голову, у третьей руки были привязаны к щиколоткам ног, четвертая – лежала на спине с поджатыми к груди коленями.… И всюду белели и приковывали взгляд те или иные части их женских тел, принудительно и бесстыдно выставленные на всеобщее обозрение. Под дулом автомата Рыжего Тома девушек вынуждали делать то, что можно было бы принять за самый страшный их сон. Сон об их опущении, насилии и невероятном унижении…

Эни, читая допросы девушек, очень хорошо понимала мотивы Гарри, побуждающие его к такому виду насилия. Не обыкновенный голый секс был интересен бандиту, а именно то, что предшествовало ему. Гарри забавлялся со своими жертвами, придумывая в усладу своей похоти каждый раз новую забаву, заставляя девушек участвовать в унизительных для них играх. «Игры для мужчин», – совсем как одноименное название ее любимого порнографического журнала, – подумала следователь. Она часто покупала его и запоем читала эротические рассказы об необыкновенных пикантных ситуациях, в которые попадали беззащитные женщины. Особенно нравились ей события, связанные с похищением или арестом девушек, когда они становятся жертвами обстоятельств и попадают под власть могущественных мужчин. И те, естественно, не упускают возможности воспользоваться сложившейся ситуацией и подвергают свои жертвы всевозможным унижениям, позоря, а иногда и насилую их. Служебное домогательство, осмотр у врача, личные обыски… Все это и составляет мир властных эротических игр. Мир следователя Энни Грин. Или как любила говорить про себя женщина – театр власти. Энни поймала себя на мысли, насколько порой парадоксален мир. По долгу службы она призвана защищать права личности, ее достоинства и свободы. И одновременно, ее душа и тело стремится полностью подчиниться мужчине, отдаться без остатка, порой самым развратным способом… Никто из ее коллег по работе не может даже заподозрить в этой требовательном, строгом следователе полный антипод – женщину-мазохистку, любящую насилие над собой… Насилие от нравившегося ей мужчины.

Из протокола допроса свидетельницы Эмми:
Я поняла, что бандит теперь выбрал меня. В моем горле застрял комок, но когда мужчина больно схватил меня за руку и грубо потащил к стене, я не смогла больше сдерживаться и заплакала, как ребенок. Мне велели прислониться к стене лицом, но я подсматривала и видела, как бандит пододвинул поближе один свободный стол. Не обращая внимания на мои слезы, мужчина легко подхватил меня за талию и посадил на него. Затем опрокинул меня на спину, раскинул мои руки в стороны и принялся их привязывать к ножкам стола. Я поняла, что он намерен меня распять. Знаете, в такой позе часто привязывали жертв перед тем, как начать их пытать. Я даже видела какой-то фильм про женщину, которую обвинили в колдовстве, и допрашивали во времена святой инквизиции, разложив на столе. Моя душа наполнилась страхом! Я, конечно, понимала, что порой и в больницах привязывают пациентов в такой позе, чтоб те невольно не помешали процедурам или операции. Но меня распяли совсем не для этого, а для насилия и моего унижения! Вот что было самое страшное! Я продолжала тихо всхлипывать, а бандит уже раздвигал и привязывал мои ноги. Сквозь катившиеся слезы, я видела, как он бросал взгляды на мою раскрытую промежность, прямо туда, под юбку. Да что там… Конечно же он потом ее вообще задрал. Сказал мне, чтобы я представила себя на смотровой койке у врача и стал гладить мой живот прямо через белье. Он улыбался и, кажется, даже напевал что-то. А затем… Затем, сказал, что ничего не обнаружил, и что ему придется меня раздеть снизу. Я забилась в своих путах, рискуя переломать себе руки, но насильник уже стаскивал с меня трусики. Ему пришлось отвязать одну мою ногу, чтобы снять их с нее. Трусики так и остались висеть где-то на другой ноге, а бандит принялся раскрывать меня всю, отводя свободную ногу широко в сторону, подгибая в колене, поворачивая мой таз на бок… А потом… потом он снова привязал ее к столу и начал издеваться над моим телом. Он делал вид, что якобы впервые видит женские органы и изучает их анатомическое строение. Он так и сказал мне об этом, похотливо посмеиваясь. А мне пришлось терпеть все это, и это было похлеще, чем сидеть в кресле гинеколога…

Да, Гарри играл в театр. Театр власти. Мужчина давно понял, что наша жизнь, в сущности, это тоже игра. Игра со своими правилами. И в этой игре тоже где-то есть режиссер, есть сценарий, есть актеры. Нас окружает не более как набор декораций, аксессуаров, всевозможной бутафории. И когда Гарри задумывался над тем, в чем смысл этого спектакля, он приходил к выводу, что самым главным является то ощущение, которое сопровождает актера на сцене и которое он стремится передать зрителю. Нет, не информация, не новые знания, или навыки нужны нам в этой игре, а именно состояние души. И еще, понимание, какими средствами можно достичь этого состояния.

Гарри неплохо разбирался в психологии. Он знал, что очень важно ввести зрителя в действие, подготовить его, заинтересовать и, быть может даже заинтриговать. Затем постепенно развертывать события, накаляя обстановку. Можно чередовать средства воздействия, образно говоря, окуная зрителя то в ледяную воду, то, бросая в огонь. И так вести к кульминации. Перед самым финалом, можно дать небольшую разрядку, и тогда долгожданный эмоциональный выплеск будет еще значительнее. И лишь потом дать зрителю осознать все то, что произошло на этом необыкновенном спектакле. А задача режиссера, чтобы каждый такой спектакль был бы неповторимым и запоминающимся.

Но, кроме самого процесса развертывания событий, был еще один важный компонент в интимных фантазиях мужчины. Им была женская одежда и нижнее белье. Гарри особенно нравились представительницы прекрасного пола, одетые в элегантные платья, строгие деловые костюмы, роскошное кружевное белье… Он не представлял себе свою женщину в грязных, потертых джинсах, да и, вообще, в брюках. Как можно променять истинно женские одежды, пышные длинные волосы на атрибуты, издревле принадлежащие мужчине? Современные нравы? Удобство? Хорошо, но в постели его женщиной всегда была стройная, изящная любовница, страстная и, одновременно, стыдливая. Она может быть даже немного горделивой, и, в таком случае, еще приятнее подвергать ее разнообразным унижениям.

Когда Гарри, запустив руку под юбку очередной жертве, нащупал чулки, спускавшуюся резинку, а затем и сам пояс, он даже обрадовался. Еще один непохожий на остальные спектакль ждал его. Девушка пришла на работу в одежде шлюхи, ну что ж, он в полной мере даст ей возможность проникнуться этой ролью. В этой одежде она ощутит себя еще более голой, чем будучи без нее!

Из протокола допроса свидетельницы Риз:
Так получилось, что в этот день после работы я собиралась поехать к своему парню. У него был день рождения, и я хотела сделать ему сюрприз. Он как-то говорил, что очень возбуждается, когда женщина одета в черные чулки на поясе, и, вообще, в белье черного цвета. Я надела все это заранее и с нетерпением ждала вечера. Но мой сюрприз достался совсем не ему, а этому бандиту. Действительно, к тому времени, когда очередь дошла до меня, большинство моих подруг уже были связаны и раздеты. И я видела, что никто из них не носил чулок на поясе. Даже начальник департамента и та была в колготках. А ведь как красива девушка в своих исконно женских нарядах – пеньюарах, комбинациях, чулках! Конечно, для тех, кто это ценит. К моему несчастью, оценивать пришлось совсем не тому, которому мне бы хотелось. И это оценка, это внимание ко мне происходило так долго! Прежде всего, бандит, доведя меня до своего ужасного стола с бобиной веревки, отрезал пару ее кусков, примеряя размеры по моему телу. Заготовив их и отложив в сторону, он принялся меня раздевать. Блузка, а затем и юбка были сняты с меня и откинуты в сторону. Вслед за этим начался осмотр моего тела. Такой унизительный и постыдный! Бандит причмокивал губами, вертел меня в разные стороны, оттягивал резинки пояса и, смеясь, звонко отпускал их обратно. Гладил по шелку чулок, запускал пальцы за резинки моего белья, делал вид, что вот-вот снимет его. Но раздевать меня донага не входило в его намерения. Меня ждала участь еще более унизительная. Во-общем… во-общем, потом он решил поиграть со мной в одну игру. По его приказу я опустилась перед ним на колени, и тогда он принялся обвязывать мою шею веревкой. Нет, он не затягивал петлю, он делал нечто вроде ошейника. Поначалу я не понимала, зачем это все, но когда поняла, то не сдержала волнения и зарыдала. Я даже обняла его ноги, умоляя не подвергать меня такому изощренному унижению. Но бандит только смеялся. Он заставил меня опуститься за четвереньки и так передвигаться на глазах у всех, а сам держал за веревочный поводок. А потом… потом он придумал еще одну позу. Он связал мне руки за спиной, посадил на корточки и перевязал ноги так, чтобы я не могла привстать. И вновь заставил передвигаться, но уже боком, знаете, как двигаются крабы.