От автора. Это восьмая глава моего триллера (или детектива - это уж кому как больше нравится) "Свитчер". Первые шесть глав (седьмая находится в процессе написания) можно найти в моём дневнике (если хорошо покопаться) или же на моей страничке на сайте proza.ru.

29 апреля 2010 года, Москва

Она «раскрыла» его очень быстро. Меньше, чем за час. Неудивительно – многолетний опыт работы с силовиками, прошедшими «горячие точки» и прочими жертвами посттравматического синдрома, как говорится, не пропьёшь. Тем более, что она почти не употребляла алкоголя, лишь изредка позволяя себе бокал вина. Очень хорошего вина.

Его фасад, который он столь тщательно возводил не один год (были на то причины) рухнул за считанные минуты. Его израненная, изувеченная, измученная душа раскрылась и из неё широким потоком полились фантазии, желания, мечты, мольбы…

Мольбы о помощи. Мольбы о сеансе; о долгом сеансе, о запредельной боли и не менее запредельном унижении. Ибо только это могло снять или, по крайней мере, облегчить его душевные боль и страдания, тот чудовищный, запредельный, нечеловеческий стресс, под которым он жил вот уже полтора десятка лет…

«Я хочу, мечтаю о том, чтобы снять перед Вами одежду, моя Госпожа; чтобы освободиться от своей одежды, быть полностью открытым перед Вами; открыть Вам свою душу и тело; покорно и смиренно стать перед вами на колени; с огромной благодарностью принять Ваш ошейник; целовать Ваши ноги и руки; Ваши туфли; быть Вашим покорным рабом, слугой, пажем, скамейкой для Вас и Ваших изумительных ножек…»

Она знала, что у неё красивые ноги. Даже очень красивые. Именно поэтому она разместила на сайте БДСМ-знакомств именно те фотографии, которые подчеркивали красоту и изящество её восхитительных ножек.

«Что бы ты хотел, чтобы я с тобой сделала?»

Говорят, «однажды психотерапевт – всегда психотерапевт». Она была необычной Госпожой в том смысле, что получала удовольствие не столько от восхищения, поклонения и обожествления со стороны её весьма многочисленной «свиты» и не от «обратки» от весьма жестоких истязаний, которым они подвергала своих нижних (хотя и от этого тоже), сколько в том, чтобы помогать своим нижним. В первую очередь, снимать запредельный стресс и жуткую энергетическую недостаточность – безжалостный бич современного мира. И, в особенности, её рабов, слуг и пажей – адвокатов, предпринимателей, военнослужащих, госчиновников… Ибо, в отличие от многих, даже очень многих своих коллег, очень серьёзно относилась к данной ею клятве Гиппократа. Она в первую очередь была врачом, доктором, терапевтом – а потом уже всем остальным. В том числе, и Госпожой.

«Воск, зажимы, иглы…»

Его голос стал совсем другим. Чётким и ясным – видимо, он тщательно всё продумал и не один десяток (а то и не одну сотню раз) прокрутил эти фантазии в своей, судя по всему, весьма неглупой голове.

Она знала эту породу людей. Очень хорошо знала. Постоянно сталкиваясь по работе (скорее, даже, по жизни) с запредельным стрессом (говоря научным языком, «застойным возбуждением в коре головного мозга») и с чудовищной энергетической недостаточностью (сплошь да рядом переходящей в самую настоящую депрессию – вплоть до суицидального синдрома), они пробуют все возможные средства снятия оного, ибо прекрасно понимают, что иначе… Инфаркт, инсульт, паралич дыхания, нервный и психический срыв. Кардиоцентр, клиника неврозов, психушка… а то и вообще суицид.

Крепкий алкоголь, антидепрессанты, психостимуляторы (а то и наркотики), фитнес, боевые искусства, экстремальный спорт, безудержный секс…

А потом они открывают для себя мир БДСМ. Сначала – порнорассказы, которыми наводнена Сеть, затем – фото и видео, потом – бесконечные «игры с мыслеформами»… Но обязательно наступает момент, когда это уже не приносит облегчения. Нужна настоящая, живая Госпожа – из плоти и крови.

Вот и он подошёл к этой черте. Осталось только её переступить. Впрочем, она была совершенно уверена, что он её переступит. Причём сегодня же вечером. Ибо в его голосе слышалось отчаяние человека, стоящего «у последней черты», за которой… смотри выше.

И она была единственным человеком, который мог его от этой черты оттащить. Если потребуется – за волосы оттащить. И более не позволить ему к этой черте подойти. Никогда.

Будучи уже опытным врачом-психотерапевтом (да ещё в той области, где год легко считался за два, а то и за три), она понимала, что лечение будет долгим. И дорогостоящим (то есть, весьма прибыльным для неё). Впрочем, вопрос прибыли её волновал в последнюю очередь. И в своей основной профессии, и в профессии Госпожи (собственно, того же психотерапевта, только «в другом флаконе»), она свято придерживалась принципа брать с пациента ровно столько, сколько ему (или ей) по силам заплатить.

Этому пациенту, судя по всему, по силам было многое. Даже очень многое. Он явно мог платить даже не по весьма немаленьким московским ставкам частнопрактикующих психотерапевтов. А по лондонским. Даже по нью-йоркским.

«И порка. Я хочу… мне очень нужно, чтобы Вы пороли меня очень долго. И очень больно. Самыми болезненными дивайсами. Далеко за моим психологическим пределом. Максимально близко к пределу физиологическому…»

Она знала, что это действительно ему нужно. Ибо только такой терапевтической поркой можно было снять его запредельный стресс и преодолеть его чудовищную энергетическую недостаточность. Более того, и по их предыдущему общению – сначала на сайте БДСМ-знакомств, затем в М-агенте и по тембру его голоса она знала, что это не бравада и не понты – у него действительно хватит силы воли выдержать всё то, о чём он просил. Он явно прошёл через многое, пережил и перетерпел такое, что среднестатистическому индивидууму и в дурном сне не привидится.

Собственно, он это и не скрывал. Во время первого же их диалога на сайте знакомств он поделился с ней словами из песни «На краю» группы «Белый орёл». «Это мой личный гимн» - сказал он тогда:

И лишь тот сможет в полный взмах
Птицей вольной по небу плыть,
Кто прошёл сквозь огонь и страх,
Умирал, но остался жить

Она ему верила. Собственно, было совершенно очевидно, что он и прошёл сквозь огонь и страх (и явно не один раз), и вполне вероятно, что действительно умирал. Но, к счастью, остался жить. Хотя… такие люди обязательно экстремальны, а вот в какую сторону… Тут, как говорится, возможны варианты. Такие survivors способны принести как немало добра, так и немало зла. Как фишка ляжет.

Она дала себе чёткую установку – сделать так, чтобы «фишка» легла в сторону добра. И только добра.

«Я хочу, чтобы Вы меня как следует отхлестали по щекам. Сильно, больно и жестоко. Чтобы Вы связали мне руки за спиной, чтобы я не мог закрываться и хлестали меня по щекам. Я вообще очень хочу почувствовать настоящую женскую жестокость…»

Так. Пощёчины. Одной боли ему мало – нужны ещё и унижения. За что же он так себя ненавидит? Или тут вмешалась христианская религиозность? Нагорная проповедь и всё такое. Подставь другую щёку… Впрочем, вряд ли. Он ведь… баптист, кажется – и то отнюдь не ревностный. А они как-то подобным фанатизмом не отличаются. Скорее наоборот – очень даже либеральный вариант протестантизма. Толерантность к геям и всё такое. Если бы он был православным или католиком, тогда дело другое. Тут ветер дует с какой-то другой стороны. Надо будет выяснить при «личном допросе»…

А вот женская жестокость… это-то откуда? Доминирующая мама? Наверное. И что-то ещё. Скорее всего, целая серия фем-домин. Ванильных фем-домин. А поскольку он экстремального психотипа… то и хочет по полной программе. То, к чему привык, только «в десятой степени».

«Я хочу, чтобы Вы меня отстрапонили. Без вреда для здоровья, но сильно, долго и жестоко…»

Вообще-то она страпон не особо жаловала. То есть, не испытывала никакого особого удовольствия от траха мужчины в анус. Она считала страпон чисто феминистской, даже мужененавистнической фишкой. Типа поквитаться за все изнасилования женщин мужчинами. Но если пациенту это нужно…

Впрочем, зачем ему это нужно, она пока что не особо понимала. Наверное, тоже что-то из области «хочу ощутить настоящую женскую жестокость»… И это надо будет проверить…

Она вообще твёрдо придерживалась правила «знай своего пациента». И не приступала к сеансу без очень чёткого представления, с кем и с чем она имеет дело. Причём предпочитала личную беседу – ей нужно было видеть лицо пациента и слышать его голос, не искажённый ни мобильной, ни стационарной телефонной сетью.

«Я очень хочу любить Вас. Я очень хочу – и прошу Вас сделать так, чтобы между нами не осталось никаких барьеров, которые помешали бы мне любить Вас. Я хочу, чтобы каждую секунду сеанса Вы чувствовали мою любовь. Чтобы Вы ощущали себя любимой. Любимой Вашим пажем, Вашим нижним, Вашим рабом, вашим слугой…»

От волнения он запнулся, затем продолжил. Она и не думала его перебивать, совершенно потеряв от изумления дар речи.

«Мне говорили, что я умею любить… и я хочу подарить Вам свою любовь. Всю без остатка… Во мне так много нерастраченной любви и я очень хочу, чтобы она досталась Вам. Я умоляю Вас принять мою любовь… дать мне возможность любить Вас…»

Это уже было что-то совершенно новое. Такого она никогда ещё раньше не слышала. Нет, ей, конечно признавался в любви каждый второй нижний… если не каждый первый. Но они… то ли выдавали желаемое за действительное, то ли вообще не соображали, что говорили. Здесь же… она явственно ощущала сильное, искреннее и настоящее чувство, на которое, пожалуй, не был способен ни один из её нынешних нижних. Хотя среди них имелись и в высшей степени достойнейшие экземпляры…

Будучи в высшей степени заинтригованной, она решительно прервала словоизвержения (или душеизлияния) своего собеседника и чётким, жестким, не терпящим возражений тоном приказала:

«Встречаемся через два часа. В…»

Она назвала место и нажала кнопку «Отбой» на своём супернавороченном iPhone 4.

Он сделал тоже самое на своей простенькой Nokia. Он был достаточно богат, чтобы купить себе хоть iPhone, хоть Vertu, но в этом не было никакой необходимости. Всё равно сегодня вечером его сотовый телефон, купленный в переходе метрополитена, отправится на дно Москва-реки вместе с левой симкой, купленной в подворотне близ Савёловского компьютерного рынка.

Она ничего не заподозрила. Да и не могла заподозрить – ведь и его желания, и его чувства были совершенно искренними. Просто он был одним из немногих людей – очень немногих – кто мог их полностью контролировать. Как говорится, жизнь заставила.

Не подчини он своему чудовищной мощности интеллекту все, абсолютно все свои чувства и эмоции – лежать ему сейчас на каком-нибудь Кузьминском или Люблинском кладбище. Или на кладбище при церкви святой Марии Горетти в техасском городе Арлингтоне. Или в 13-й московской психушке. И неизвестно, что хуже. И уж точно не удалось бы ему решить задачу, над которой четыре десятка лет бились лучшие умы информационных технологий и войти в «зал славы ИТ» всех времён и народов.

Впрочем, в последнее время его воля начала давать слабину. То ли его расслабили успех и деньги (его личное состояние приближалось к ста миллионам долларов), то ли просто возраст. Хотя что это за возраст – сорок два года. С другой стороны, в его жизни год, пожалуй, за три считать можно…

Домина немного ошибалась – запредельного стресса у него уже не было. Справился. А вот энергетическая недостаточность действительно имела место быть. Не помогли не деньги, ни слава, ни успех. К Богу он так и не пришёл (были на то серьёзные причины) – его христианское крещение (где-то между семестрами в Техасском университете) осталось пустой формальностью, поэтому доступа к Благодати божьей – мощнейшему источнику чистейших энергий – он так и не получил.

Жену себе так и не нашёл – слишком уж он был необычен, да и масштаб личности зашкаливал. А жить в таком состоянии было просто невозможно. Отсюда и практически непреодолимая тяга к БДСМ, точнее, к фем-доминам.

Он и понимал, и чувствовал, что не может жить без доступа к энергиям верхней женщины. Но не мог преодолеть барьер страха – совершенно панического страха, который современные христианские богословы не зря называют «восьмым смертным грехом». Ибо для многих (даже очень многих) он действительно оказывается смертным.

Он прекрасно понимал и то, что для получения максимума этих энергий (а ему нужен был именно максимум), он должен был полностью подчиниться своей Госпоже, полностью отдастся в Её власть…

А вот этого он как раз допустить не мог. Ибо в его личном кодексе чести, без неукоснительного следования которому он бы не выжил (не говоря уже о том, чтобы добиться успеха), как на скрижалях Десяти заповедей было выбито: «Свобода превыше всего». Свобода – или смерть. Третьего не дано.

А эта домина… она была уж очень опытна и искусна. Поэтому она уже приобрела над ним необъятную власть. И если её не остановить… он и сам не заметит, как окажется её рабом. И тогда останется только одно – пуля в лоб. Из этой эмоциональной ловушки ему уже не выбраться. Никогда. Живым, во всяком случае.

Но поскольку он себя уже не контролировал – слишком уж мощным было её энергетическое поле и слишком искусным её манипулирование… оставался всего один способ остановить сползание в рабство.

Разорвать возникшую между ними «серебряную нить», не по часам даже, а по минутам превращавшуюся во всё более и более толстый стальной канат. Даже, пожалуй, титановый.

Он ещё раз окинул взглядом небольшой стол в квартирке на окраине Москвы, снятой под вымышленным именем. Перед ним зловеще лоснился оружейным маслом ПМ. Пистолет Макарова. В высшей степени неудачная копия превосходного немецкого, ещё довоенного «Вальтера РР». Polizeipistole. Полицейского пистолета, то есть.

Впрочем, для него сейчас эта неудачность никакого значения не имела. Наоборот, ПМ был просто идеальным для него оружием. Со спиленными номерами, с отличным глушителем, которым немецкие подпольные мастерские снабжали весь криминальный мир – от наркокартелей Латинской Америки и американских мафиозных «семей» до китайских триад и японских якудза.

Это был один из трёх пистолетов, которые он получил от своего… он даже не знал, как определить их отношения. Про себя он называл Ису кунаком, хотя у кавказскому народа, к которому принадлежал Иса, это слово не было в ходу.

Он познакомился с Исой задолго до своего американского успеха, когда на одном из своих проектов была вынужден иметь дело с местной «этнической ОПГ», полномочным представителем которой как раз и был Иса. У которого совершенно неожиданно случился сердечный приступ… в общем, тогда он Ису просто спас. Вовремя вызвав скорую и продержав кавказца на этом свете до прибытия врачей.

Потом, уже в США, он во второй раз выручил Ису, которому срочно потребовались деньги – огромные деньги – для выполнения обязательств перед своим кланом. Собственно, уже в первый раз Иса торжественно объявил себя его должником и с тех пор снабжал его всем необходимым.

В частности, мягкими безоболочечными пулями, которые даже самым продвинутым криминалистическим лабораториям было практически невозможно «привязать» к конкретному «стволу». Идеальное средство для разрыва «серебряных нитей».

Впрочем, они прекрасно понимал, что это лишь временное решение проблемы. Уйдёт эта – появится следующая. Уйдёт следующая – появится ещё одна. И будет это длиться либо пока его не поймают (на этот случай у него уже давно была заготовлена ампула с цианидом)…

Либо пока не найдётся та, на которую у него просто не поднимется рука. Что будет тогда… об этом ему не хотелось даже думать. Совсем.Понравилось, не совсем согласен, многое не по мне, или по другому вижу, но как произведение, что надо)). Мне до такого еще идти и идти далеко, далеко, далеко.) И мне кажется, я не утверждаю, да и размыто все может быть, что женщина писала.