После выпускных у Веры наконец-то перестают мерзнуть руки. Июнь непривычно-жаркий. Она всюду носит вызывающе-обтягивающие майки и короткие шорты. Репетитор округляет глаза, хватается за сердце. Если прямая проходит из угла А в угол Б, отсекая треугольник...Сюда вставляем Менелая...Устного экзамена не будет, но Вам потребуется доказательство - в программе этого нет. Вера, о чем Вы думаете?! Месяц остался. В старых мехматовских коридорах на 15 этаже - прохладно и сухо. Она бредет с тяжеленной сумкой наперевес. У метро ее встретят. Обязательно.

Встретит темноволосый мальчик с зелеными глазами. Наваждение. Все, кто снился, кто приходил и будет приходить еще много-много лет - все они такие. У мальчика сильные руки и гибкое тело пловца. Он затягивает Веру под прохладные простыни - и плывет с ней там. Вера чувствует себя длинной скользкой рыбиной. Руки нежные как волны, укачивают ее, прижимают к груди драгоценным цветком. Вера не знает, как мальчик штудировал ночами всякие интересные сборники с задачами, как доставить девушке удовольствие. Метод построения дополнительного угла поцелуев от правой груди к левому бедру. Мальчик скажет ей это через 5 лет, когда они - уже давно расставшись - будут сидеть рядом на встрече выпускников.

Вере хочется, чтобы ее, рыбину, скользкую, ловкую, поймали.
Вере хочется жестче.

Однажды она доводит мальчика до срыва - и тогда он не сдерживается. Рассекшаяся губа, синяки на запястьях. Вера что-то врет матери, ее тошнит потом - буквально - от этого вранья, но маме все равно, у мамы новое дитя - маленькое личико братика выглядывает из пеленок. Вера радуется первой в ее жизни свободе.

Количество баллов не дотягивает - самую малость. Она смотрит на свою фамилию под жирной черной чертой - тех, кто не. Тех, кто почти. Думает о том, что жизнь кончена. Это страшно на самом деле, когда ты тратишь кучу сил не на то, и под конец оказываешься в проигрыше. Особенно если все 17 лет жизни был победителем.

Другой университет с радостью принимает документы, кроме нее из школы туда никто не пошел, вот уж странность.
Мальчик мнется, опустив голову. Он - тоже...не туда.
Вера яростно шипит ему про предательство и плачет потом, стоя на мосту. ГЗ великолепно в оранжевых августовских лучах. Так светятся дорогие игрушки в витрине рождественского магазина, которые тебе никто никогда не купит.

***

И Вера перестает учиться - математику она и так сдаст, а физику по-прежнему ненавидит. Инженерную графику можно прогулять. в 20-ый раз.

После первого семестра ее начинает крючить в коридорах. Она не может никого видеть, слышать, чувствовать. Теплый линолеум под ладонями, какой же теплый...Ее уносят в медпункт, и там медсестра в первый раз говорит, что на диспансеризации надо обязательно показаться психиатру. Вере плевать. Ей нужен не психиатр, а кое-что другое. Ей почти 18, а значит - можно.

И тогда она наконец регистрируется на сайте, на котором это самое "можно" представлено во всей красе - выбирай не хочу. Она считала, что одна такая. Что все это грязно, стыдно, неправильно, грешно. Но самом деле - нет. На самом деле тебя даже не обязывает заниматься с кем-то сексом, если просто хочется боли.

У первого Верхнего ладони тяжелые и мозолистые. Это все, что она о нем помнит.

Поначалу - оно больно. Потом уже нет. Рутина.

Вера судорожно ищет что-то особенное. Возможно, все дело в практиках и девайсах?

На второго Верхнего она уже не может смотреть, потому что тот запретил. Октябрь в Канаде - как московский май. Только листья грудами лежат на земле. Когда она ползет к Верхнему на коленях, держа в зубах мячик, - тот снисходительно гладит ее по голове. И Вера радуется второй в ее жизни свободе.

А возможно все дело совсем в ином.
Возможно, главное, чтобы тебя спасали.

Она даже боится называть следующего по имени. Потому что по имени-отчеству глупо, а "сэр" - слишком неуместно, в февральской, застуженной ветрами Москве.

Он - просто твой спасатель. НЗ.911. "Мы поженимся в апреле".

Его забота мешает. А потом Вера привыкает - так дети привыкают оставаться без родителей. А она - привыкает быть с ним. Честно пробует верить. Иногда только понимая, что не имеет ко всему этому никакого отношения. То есть совсем. Со всей ее ложью, дурью, ветром в башке, неумением прощать, неумением любить. Даже самые крепкие узы рвутся. Вера надеется, что они порвутся сами, и меньше всего хочет, чтобы это случилось с ее участием. А больше всего - боится, что это произойдет.

Она сама не знает, как ей хочется, чтобы он остался.

Чтобы больше никогда не оставаться одной.

Одиночество - страшно. Никто не придет, никто не выключит плиту, которую ты сама выключить забыла. В ее новых кошмарах квартира горит, и она, Вера, горит тоже. Одиночество - это когда она пытается вспомнить хорошее, а вместо этого помнит его затрещины. Ее никто так еще не бил.

Обрывки старых ссор кружатся по комнате клочками брачного сертификата - мелкими-мелкими. Чтобы точно не склеить.

***

...Сейчас он уйдет. Поставит кружку с остатками глинтвейна на столик и уйдет. У них это по жизни, въелось уже под корку - вечно кто-то из двоих уходит, а другой подталкивает глазами к двери. Хуже страха только одна вещь - ожидание. Вера раньше боялась, что оно навсегда. Все навсегда, и брак, и развод. "Никогда" она давно не воспринимает на слух.

И он поднимается. Ставит кружку. Обнимает Веру. Снимает с нее очки одной рукой - когда-то это заводило обоих до трясучки. Вера честно старается не моргать. У него щеки колючие - так же как снежинки. Когда они только начали встречаться, Вера вечно старалась наловить их полный рот.

Он по-прежнему нежен. По -прежнему никак не может понять, что ей давно не 18. И она провоцирует, провоцирует...

А потом наконец все правильно. Рыбина не может дышать в сетях, ее снова выкидывают в море - и она выныривает из волн - не мальком, не русалкой, - женщиной.

Белый пух подушки и впрямь похож на воздушных волновых барашков.

- У нас тут нора.
- Убежище.
- Планета.
- Дом.
- Нет, спасательная станция. Знаешь, я звала тебя когда-то 911. И все время боялась так тебя набрать по телефону.
- Ты не умеешь бояться. "А я вот за тебя - умею"

Пальцы липнут к простыне. Натыкаются на ребра, грудь, плечи. От него пахнет им и снегом.

- Научишь меня?
- Посмотрим, - ему нельзя загадывать на будущее, только не сейчас. Слишком часто оно у них не сбывалось.
- А я попрошу.... - губы путаются в поцелуях. Наискосок - справа налево.

Это третья ее свобода.

- А?
- Метод построения дополнительного угла. И сюда еще, вот так.
Нужно, чтобы прямая А встретилась с прямой Б. Отсекая треугольник.

- Встретится. Встретим...
Обязательно встретим.
Мы.Неоднозначное впечатление от рассказа...

Прочла с удовольствием, но основная причина думаю в том, что настроение рассказа совпало с моим нынешним... Хандра, все тоскливо, меланхолично, грустно и вообще...осень и холодно))

очень зацепило Ваше
"А возможно все дело совсем в ином.
Возможно, главное, чтобы тебя спасали." (с) Спасибо.

А вот по тексту... последняя часть рассказа, как по мне, уж очень путанная и смазанная, с кучей аналогий, которые постороннему человеку не совсем понятны. Короче, я так и не поняла, с кем в результате героиня? И то провоцирует, то вроде все правильно. Что правильно? Чему "научишь"? И кто кого встретит?

Но, то такое, спишем на мою недалекость))) и, повторюсь, читать было интересно. Спасибо.Спасибо. Понравилось. Очень приятное впечатление осталось после прочтения.Александра, 35 лет
Днепропетровск, Украина

Вообще-то все вполне ясно. "Знаешь, я звала тебя когда-то 911. И все время боялась так тебя набрать по телефону. " - вот эта фраза - прямая отсылка к тому, с кем осталась героиня.

Путаность, впрочем, - моя стилистическая фишка. Читателя необходимо заставлять думать.столько чувств, читала на одном дыхании. Спасибо автору, творите, вам это удается!(с) Это моё мнениеСпасибо Автору за все творения.
Читается легко, слог красивый.
Линия мысли, идеи и задумки произведений, как тихий морской бриз, ненавязчиво зовет за собой в глубину необъятной синевы.
Пропорции фокусируются дозированно, и в нужных объемах.
Респект!)Здорово написано. Хорошо и со вкусом. Ощущение нахождения внутри сюжета.