Он шел по весеннему, радостному городу.
Все вокруг буквально кипело от весеннего пробуждения, и его душа тоже кипела.

Она стояла у распахнутых дверец шифоньера и судорожно представляла, как она будет выглядеть в желтой блузке и черной юбке. «Нет не то, может голубое платье? Красиво, но немного не по сезону. Или может черное и легкий плащ?»

Его душа рвалась наружу, сердце клокотало от чувств. Он любил и он был счастлив.

Она выскочила из дома, коря себя за свою нерасторопность: «ОН ждет, а я кляча, вечно опаздываю. Даже сегодня умудрилась».

Он глуповато улыбался. Вот оно место свидания. Он специально пришел немного раньше, чтобы успеть купить цветов и заскочить в ЗАГС. Сегодня они подают заявление……

Она легко вбежала в неожиданно полупустой для такого часа салон трамвая. «Нет садиться не буду, платье помнется». «Уже без пяти он конечно обидится».

Он достал из кармана помятый пакетик M’&’M и подбросил в воздух красную горошинку пытаясь поймать ее ртом на лету. С первого раза не вышло. Конфета ударилась об нос, отлетела и упала в миску с семечками старушки торговавшей на углу.

- Извините, он улыбнулся обескуражевающе счастливой улыбкой.
- Осторожнее, сынок.
Старушка хотела выругаться, но блеск в глазах молодого человека остановил ее: «Молодость».

«Уже без пяти».
Он достал следующую горошину и подбросил ее вверх. Конфетка блеснула в лучах уже совсем по-летнему жаркого солнца и легонько клацнув об передний резец, скрылась во рту молодого человека.

«Если бы у меня был баян, я бы раздвинул его до тех пор, пока мех не начал бы лопаться, и заорал бы какую-нибудь песню. Я счастлив!»

Горошина из мятой пачки M’&’M скользнула вдоль языка и влетела в расширенную часть дыхательной гортани. Пролетев, пять сантиметров она застряла в районе кадыка и прилипла смоченным, начавшим таять шоколадом, к стенкам горла.

Он по-прежнему улыбался, хотя, что-то явно нарушило этот счастливейший день в его жизни.
Он попытался закашлять и избавиться от инородного тела в горле. Подъезжавшая к тротуару машина громко просигналила, он отстранился от дороги и понял, что теряет сознание от удушья.

Он упал.
«Эпилепсик», подумала старушка с семечками: «Таких сейчас много, а может и вообще наркоман».
Он умер окруженный толпой праздно шатающихся зевак.
Они так и не поняли, что с ним случилось, но выражение счастья на его лице поразило всех, кто видел его в момент смерти.
Он по-прежнему улыбался.

Через пятнадцать минут неторопливо и торжественно с некой ленцой к тротуару прижался автомобиль «скорой помощи», а уже через три минуты после того как она скрылась на ближайшем перекрестке на этом самом месте не было никого кроме запыхавшейся разрумяненной от бега белокурой девушки.

ОНА ОПОЗДАЛА…

Она разминулась с ним в какие-то секунды.
В первые три минуты ей казалось, что он обидевшись из мести стоит за зеркальными окнами ЗАГСа.
Она выждала время укладывающееся, по ее меркам, в рамки приличного для девушки осознающей свою вину.
И поднялась в просторное помещение торжественных обрядов, но зал был пуст, за исключением пожилой женщины заполняющей документы и принимающей заявления.

Она прождала еще час двадцать, каждые десять минут давая себе обещание, что это последние минуты.
Она обиделась и решила назло пойти не к нему домой, а к подруге Ольге, хотя в душе она была уверена, что он будет ее искать и обязательно позвонит к Ольге.

Она вернулась к себе домой почти в одиннадцать так и не дождавшись его звонка.
Она не спала.
Она плакала.
Под утро глаза незаметно сомкнулись, и усталость смешанная с обидой сделали свое дело, Она уснула.
На следующий день он опять не появился и она, как ей показалось нашла самое правильное и простое объяснение: «Струсил».
Она тоже не стала искать с ним встречи, и лишь через пять дней, случайно услышала о том, что ЕГО больше НЕТ.

Она была ……

(Автор неизвестен)что то настроение у кого-то поршивое....неправда ли?Грусно