«Девять, восемь… два, один…»
В сочной тишине камеры звук приближающихся шагов звучал набатом из детства.
«Не сегодня…»
Санта Муэрта дала ему еще неделю.
- Сука, играешь со мной. Тварь. – тихо произнес арестант.
Он всегда знал, что умрет в понедельник. Понедельники в его жизни занимали особенное и почетное место. К ним он готовился. По воскресеньям посещал католическую церковь. Теперь католическую, вход в православную для него закрылся навсегда. Затем шел в турецкую баню. Вечером открывал бутылку водки и пил, большими глотками прямо из горла.

Эту религию не мог остановить никто. Никто, кроме смерти.
***
Восьмое мая двухтысячного года. Понедельник. Вечер. Двор. Кольцо, замкнутое безмолвными телами юных зрителей. Их двое в центре, он и Павел Громов. Глаза в глаза. Гнетущее молчание. И… горячая струя, ударившая в ногу, вдруг рванула водопадом, расползаясь бесстыжим пятном по штанине, и дальше, наружу. Моча текла по асфальту, не разбирая дороги, прямо к Пашкиным ботинкам.

- Нет! – арестант схватил себя за волосы и рванул что есть силы.
Он умер прямо там, в луже собственной мочи. Веселого и добродушного Ильюшки больше не существовало.
***
На следующий день, поздно вечером, он зарезал его как свинью, недалеко от того самого лобного места, в подворотне. Если бы только было возможно вернуть все назад. Он резал бы его снова и снова. Позор, который ученик седьмого класса школы для одаренных детей Илья Орлов сначала пытался безуспешно забыть, потом оправдать, со временем трансформировался в его собственную религию. В конце концов, он принял исход своей души из тела, как акт передачи скрижалей для единоличного царствования над смертью.

Вторник.
«Васька, Василиска – ласковая киска». Она была великолепна. Ее волосы пшеничного цвета пахли лесной травой. Длинные ноги будто говорили ему: -«возьми – это твое». Упругие бедра с ягодицами, обтянутые узкой полоской мини-юбки, выразительно подчеркивали ее узкую талию. Грудь у Василиски не уродилась, что совсем не огорчало молодого аспиранта МГУ. Василина была его первой девушкой. С ней он легко и беззаботно потерял девственность. Они оба нервничали, и в тоже время оба наслаждались этим процессом. Их молодые и дерзкие тела, соединились тогда в безумном исступлении. В тот день состоялся первый настоящий танец оргазма. Но их аргентинское танго оказалось слишком ярким, чтобы быть правдой. Все закончилось быстро и безболезненно. Она сказала однажды, они больше не могут быть вместе. Орлов согласился и расстался с ней, навсегда. Васька была той самой, которая боялась его так же сильно, как и восхищалась. Этот микс женского преклонения и животного страха оказался для него целительной микстурой. Как вампир, однажды попробовав, он уже не мог остановиться. Живущий в нем зверь требовал еще и еще.

Василина была единственная, кому бы он позволил жить. Орлову было неистово жаль, что она оказалась такой глупой.
***
С тех пор, Илья регулярно бродил по вечерним улицам города, принюхиваясь к женским запахам. Он знал, как пахнет смерть. Его царственный зверь искал оргазм, полный страха и преклонения.

Среда.
Ее звали Анжела.
Как-то вечером он зашел в кофейню, чтобы выпить свой любимый эспрессо. Один взгляд и его звериное чутье сразу определило добычу. Девушка о чем-то беседовала с респектабельным пожилым господином, сидевшим напротив нее. Илья смаковал напиток и пристально следил за разговором. До него доносились обрывки фраз. Встреча была явно рабочая. Подобострастный взгляд Анжелы в сторону клиента выдавал ее отчаянную заинтересованность в положительном результате переговоров. Встреча подходила к концу. Мужчина небрежно бросил двухтысячную купюру и откланялся. Девушка задумчиво уставилась в окно, допивая давно остывший чай. Илья быстро расплатился и тоже вышел из кофейни.

Моросил противный октябрьский дождь. Орлов укрылся на остановке напротив и стал ждать. Возбуждение, не спеша, растекалось по всему телу.

Она вышла, зябко кутаясь в тоненькое пальто и быстрым шагом направилась в сторону метро. Илья раскрыл большой зонт и двинулся следом.

- Девушка, возьмите меня в мужья, - с улыбкой произнес высокий брюнет, одновременно укрывая ее зонтом.
Их глаза встретились. Ее острый взгляд, больших карих глаз, молниеносно оценил незнакомца.
- Хорошее начало! – улыбнулась она в ответ.
- Серьезно. Я помогу вам добраться до дома сухой и невредимой.
- Вряд ли вам это удастся. Я уже не совсем сухая.
- Есть предложение. Давайте зайдем в любую ресторацию, пока я вас буду кормить ужином и перечислять преимущества жизни со мной, ваше пальто высохнет. Потом вызову для своей невесты такси, – он перехватил рукоять зонта и мягко взял ее под локоть.

- Заманчиво. И приставать не будете? – она задумчиво смотрела в его голубые глаза.
В этот вечер ей совсем не хотелось идти в свою убогую съемную однушку. Лежать на продавленной кровати, смотреть в потолок и горевать над своей беспросветной жизнью.

- Не буду. Обещаю!
- Ну хорошо. От ужина я не откажусь, тем более с потенциальным мужем!
- Тебе понравится. Обещаю!
***
Она умирала также скучно и тоскливо, как и жила. Посредственность и серость. Он дал ей выбор. Она выбрала битву за жизнь своего никчемного тела. Могла бы красиво умереть. Дура.

Четверг.
Рыжая бестия, с копной вьющихся волос очаровала его сразу. От нее пахло молоком и шоколадным печеньем. Девушка тараторила не останавливаясь. Турагентство «Горячие каникулы», куда он зашел купить тур в Англию встретило его бесконечно конопатым солнцем по имени Меланья. Орлов наслаждался. Придвинувшись вплотную, он вдыхал аромат ее юного тела и испытывал давно забытое чувство покоя.

- Возьмите меня в мужья, - перебил он нескончаемый монолог Меланьи.
- Э-э-э…что?
- Не хотите в мужья, тогда прошу вас, посетите со мной Лондон!
- Э-э-э… в каком смысле?
- Что вы делаете сегодня вечером? – мягким баритоном спросил Орлов.
- Ничего не делаю…
- Какие цветы вы любите?
- Не знаю, - на ее лице читалась титаническая работа мозга.
- Не уходите. В семь заеду за вами.
- А как же путевки? – Меланья покрылась пунцовыми пятнами.
- Если до завтра вы не решитесь со мной поехать, придется ехать одному. Я буду думать о вас и страдать все путешествие.
***
Илья Орлов в свои двадцать семь лет был красив, образован, безупречен и спокоен. Отказать ему было невозможно. И он это знал.

Пятница.
Он шел за ней от самой станции. Звериный нюх тащил его на свидание с самой прекрасной и неуловимой женщиной по имени Санта Муэрте. Он любил свою богиню, за то, что царствовал над ней. Санта давала ему все, что он так вожделел. Каждый раз, мощными толчками Орлов вгонял в свою любимую страх и унижение, властвуя и наслаждаясь. Вместе с предсмертными судорогами умирающего женского тела он тоже умирал от грациозных конвульсий своего оргазма.

Она с благодарностью забирала его подарки, а он продолжал жить в ожидании новой встречи со своей возлюбленной.

Суббота.
День шлюх. Орлов ненавидел падших женщин. И эта ненависть бродила по всему телу острой приправой, наполняя каждый его член похотью. Самый сильный оргазм он получал именно с ними. Их день был суббота. Каждый раз, ему казалось, что это последнее свидание с Сантой. Они терзали друг друга бесконечно. И ровно в полночь он отдавал ей подарок. Орлов отчаянно надеялся, что она больше не вернется. Но он знал, у него есть то, что она хочет больше всего. Меланья.

Воскресенье.
Окошко кормушки открылось. Рука просунула мятую жестяную миску с похлебкой, кусок хлеба и кружку с бледно-желтой жидкостью.
- Позовите священника. Хочу исповедаться.
Окошко захлопнулось.
Арестант подошел к зарешеченному окну, больше похожему на бойницу. Кусочек неба, затянутого предгрозовыми, грязно-серыми тучами был явно не готов к разговору с ним.

По телу пробежала дрожь. Орлов поежился.
- Не хочешь и не надо, – тихо произнес он.
***
- Меланья, я дома.
Илья прошел в просторный холл, своего большого дома. Она бесшумно вышла из спальни и стала спускаться по мраморной лестнице. Обнаженное тело девушки с матово-белой кожей немедленно возбуждало в нем желание. Ее рыжие волосы, собранные в копну, отливали медью и вторили цвету ошейника на ее безупречной шее. Меланья стала его собственностью. Девушка сразу и без боя отдала свою душу его зверю. Безвольная и покорная, она была похожа на драгоценный камень в перстне своего хозяина. Орлов готовил свою рабыню к заключительной стадии бытия. Он верил, если она расстанется со своей душой раньше, чем придется отдать ее тело в подарок, ему удастся сделать ее равной Санте.

- Что вы желаете? – она опустилась передним на колени.
Он с трудом сдерживал свои неистовые желания.
- Сегодня мы уйдем с тобой в вечность.
***
Она осталась жива. Ее жизнь осталась при ней. Ее душа спряталась, отгородив себя от мира семью дверями и больше никогда и никому так и не показалась.

***
За дверью лязгнули ключи. Звук открывающейся двери камеры заставил его встать лицом к стене и заложить руки за спину.
В камеру вошел священник.
Дверь с грохотом закрылась. Двое мужчин молча смотрели друг на друга.
- Вы хотели исповедаться? – первым нарушил молчание служитель церкви.
- Да.
Священнослужитель прочитал молитву и поднял глаза на арестанта.
- Восьмого мая двухтысячного года я лишился своей души. Она оставила меня. Мое тело создано смертью и является ее собственностью. Все что я совершил, содеяно Сантой Муэртой. И только она несет за это ответственность. Мое сознание пыталось справиться с ней. Как очевидно безуспешно. Без души сознание ничто. Я искал страх. Только в нем я находил красоту. Я хотел доказать человечеству, что власть есть самое уродливое чудовище из всех демонов, живущих в людях. Я искал безволие. В нем я познавал поклонение, потому что собственное унижение – это наивысшая ступень силы. Я убивал, чтобы быть выше смерти. Мой разум не боится умереть, а тело и так мертво. Оно есть часть от части царства мертвых.

Орлов замолчал. Он встал на колени и опустил голову.
- Я хочу покаяться в том, что не смог сохранить свою душу. Я оплакиваю ее всю жизнь.
Священник покрыл его бритый череп тканью и быстро перекрестил.
- Вы ничего не хотите мне сказать на прощанье? – Илья смотрел на священника, не поднимаясь с колен.
- Нет. – ответил слуга Бога.
***
Орлов подошел к унитазу, который служил одновременно и умывальником – над ним находился кран. Открыл воду и стал раздеваться.

Понедельник.
«Девять, восемь… три, два, один…»
Дверь камеры со скрежетом открылась.
- На выход!